Венеция 2025: «Кремлёвский волшебник» — цена мифа

На Лидо в основном конкурсе 31 августа был показан, пожалуй, самый скандальный фильм 82 Венецианского кинофестиваля «Кремлёвский волшебник» / «The Wizard of the Kremlin» французского режиссера Оливье Ассайаса по роману итальянского политолога и писателя Джулиано да Эмполи. В актёрском составе — Пол Дано, Алисия Викандер, Том Старридж, Уилл Кин, Джеффри Райт и Джуд Лоу.

Фильм сделан в несколько отстранённой манере: никаких расследований и обнародования неизвестных фактов. Вместо громких разоблачений — методичное наблюдение за тем, как власть конструирует реальность. 

Ассайас преподносит сюжет через рассказ вымышленного политтехнолога Вадима Баранова (Пол Дано) — бывшего художника и телевизионщика, который постепенно становится архитектором нарратива новой России. Сюжет выстроен не как биография, а как изучение «режиссуры реальности»: Баранов применяет свои таланты, подсвечивает нужных героев и создаёт удобных врагов, — из этих операций собирается то, что потом будут называть политический курс. 

Выбор точки зрения напрямую отсылает к роману и к реальным прототипам, о чём говорили создатели на пресс-конференции. Для них важнее не разоблачение персонажей, а разбор механики. 

Джуд Лоу, который блестяще справился со своей ролью, в разговоре с журналистами подчеркнул, что основная задача авторов была не в провокации, а в попытке нащупать характер человека, чья публичная оболочка продумана до миллиметра. Эта установка ощущается и в интонации фильма — здесь нет сардонического гротеска, зато есть цепкая, почти документальная наблюдательность, от которой становится не по себе ещё сильнее. 

Пол Дано, напротив, демонстрирует, как несостоявшийся художник превращается во влиятельного «бухгалтера», взгляд которого всё время просчитывает выгоду, а любое чувство немедленно упаковывается в технологию влияния. Из безвоздушной среды кабинетных решений и телестудий вырывает Баранова персонаж Алисии Викандер. Главный вопрос её сюжетной линии — возможна ли близость там, где всё подменяется стратегией? 

Французский оператор Йорик Ле Со, регулярно сотрудничающий с Ассайасом, выстраивает здешний мир из стекла, отражений и экранов. Любое изображение тут мгновенно становится политическим. Ритм «Кремлёвского волшебника» меняется на протяжении всей картины — фильм то замыкается в кабинетах, то выпускает пар демонстрацией уличных хроник и телевизионных клипов. 

Снимать это кино в России было невозможно — группа работала в Латвии. Реконструированные интерьеры и рижские локации превращаются в макет Москвы, которая похожа на павильон. Но подобная отстранённость не нарушает достоверность, а, наоборот, делает её универсальнее, ведь речь идёт уже не о географии, а о технологической эпохе, в которой медиа и власть срослись окончательно. 

Премьеру в Венеции сопровождал тёплый зрительский отклик, тогда как критики в своих мнениях разделились. Часть рецензий отмечает силу актёрских работ и ясность режиссёрского видения, а часть — упрекает в ленту в избыточной экспозиции. 

«Кремлёвский волшебник» относится к категории тех фильмов, которые пресса и восхваляет, и унижает из-за того, что режиссёр сознательно держит дистанцию, отказываясь от морализаторской развязки в пользу тщательного анализа. Кому-то покажется, что в финале повторяются мотивы и диагнозы, но именно настойчивость в разборе «а как это делается» и производит главный эффект — холодное понимание цены мифа, который незаметно превращается в инфраструктуру.