“Окно в Европу”: из тени в свет перелетая

Широкий зритель привык воспринимать кино через красивую картинку, увлекательный сюжет и “звёздных” актёров. Третий рабочий день XVII фестиваля российского кино “Окно в Европу” (11–16 августа 2009, Выборг) отметился прямо-таки бенефисными ролями Михаила Ефремова в “Кошечке” Григория Константинопольского и “Какраках” Ильи Демичева. В одной из новелл “Кошечки” Михаил Олегович бесстрашно сыграл бывшую балерину, а в дебюте Демичева – “чиновника среднего звена”, буквально умирающего от неразделённой любви к продавщице из книжного магазина.

Молодое и среднее режиссёрское поколение представило на суд жюри, зрителей и критиков лирические трагикомедии, а, как известно, трагикомедия – жанр чрезвычайно сложный, требующий определённой гибкости и артистизма. Константинопольский предельно упростил задачу и намеренно сделал камерный фильм-спектакль, где кроме Ефремова сложные, многоплановые и многосмысленные тексты на крупных планах произносят Александр Стриженов, Виктор Сухоруков и Евгений Стычкин. Демонстративная театральность может раздражать, но, тем не менее, Константинопольскому удалось преодолеть синдром дружеского междусобойчика, тусовочного кино и размашистыми мазками нарисовать картину мира вывороченного, вымученного, корявого, несовершенного, где странные, нелепые, несчастные люди стремятся к пониманию, тоскуют по нежности и любви. “Кошечка”, к радости любителей посмаковать текст, под завязку наполнена театральными, литературными и кинематографическими аллюзиями. Это настоящий европейский арт.

В “Какраках” аллюзий значительно меньше, но и кино там проще. Главный герой читает в тюрьме “Шинель” Гоголя, а в линии любовных взаимоотношений и разговоров с дураком-начальником (острохарактерный Сергей Колтаков) заметна ироническая улыбка Чехова. Всё бы ничего, только вот оказалась картина на редкость не сбалансированной – то увязает она во второстепенных подробностях (Колтакова, при всём к нему уважении, много и не всегда по делу), то скачет галопом в обход сюжетных и психологических мотивировок. Идёт этаким советским “бодрячком” к депрессивному финалу в духе перестроечного кино о ментах и тюрьмах.

Кстати, о доблестной милиции. Теперь понятен предмет ненависти молодого режиссёра Николая Хомерики (“Сказка про темноту”). Это тупость и беспросветность провинциальной жизни вкупе с “ментами погаными” - наследием советского прошлого. В гуще этой мерзости тихо страдает романтическая героиня в исполнении Алисы Хазановой, которая из темноты вышла и в темноту уйдёт; хоть и уедет из города, но не понятно, зачем и куда. На яркие чувства она не способна, того же не ищет от других, коим “на … не нужна”. Интеллигентская меланхолия Хомерики становится далеко не безобидной – мало того, что авторы эстетизируют “темноту”, так ещё и “кусаются” ненормативной лексикой. Жалко Бориса Каморзина, актёра прямо-таки “ломает” от того, что его герой, несостоявшийся любовник молодой милиционерши, свои чувства выражает исключительно матом. Психофизика отчаянно сопротивляется…
А зритель чувствует всё. Его, старого воробья, на мякине не проведёшь.