Сандэнс 2023: Дочки-матери и игры со смертью

С 19 января в Юте проходит кинофестиваль независимого кино Сандэнс, и первые его фильмы если не выдающиеся, то с поразительными ролями, прежде всего женскими. ПрофиСинема рассказывает о некоторых из них. А также о внезапном скандале, в ходе которого жюри программы Американская драма демонстративно вышло из зала прямо во время премьеры.

Одиноким предоставляется

Наши дни, где-то в Орегоне. Небрежно одевающаяся во все темное Фрэн работает в офисе. Чем конкретно она занята, не очень понятно. Она не просто молчаливая, но словно существует в ином измерении — либо другие люди для нее фон, либо сама является фоном этого мира, а в свободное от работы время она часто представляет, какой будет ее смерть. Однажды из офиса увольняется сотрудница, которую Фрэн знает лишь со спины и не очень понимает, что бы такого пожелать ей на прощание. На освободившееся место приходит молодой мужчина, быстро со всеми сближающийся. Во время неформального знакомства («Что вам нравится больше всего?») говорит кому-то, что любит неловкое молчание, и Фрэн встрепенулась. Он пишет ей в чате, приглашает в кино, потом перекусить, в забегаловке знакомая ему официантка приглашает пару на вечеринку, а там они встречают коллегу, удивленно обрадовавшегося такой встрече. Ей это все понравилось. Она словно пересеклась с окружающим миром. Тут главное одним неловким движением все это новое начало не порушить.

В показанной в конкурсе Американская драма истории о маленьком человеке «Sometimes I think about dying» («Иногда я думаю о смерти») Рейчэл Лэмберт снялась Дейзи Ридли, актриса, которую все мы знаем прежде всего как Рей Скайуокер в «Звездных войнах: Пробуждении силы» — тогда она стала мишенью для самого ядовитого троллинга в истории далекой-далекой галактики (еще бы — женщина-джедай, вот ужас то!) и с честью пропустила его мимо ушей. Актриса, на сей раз еще и продюссировавшая проект, Ридли перед премьерой говорила: «Я знаю, что мы сняли хороший фильм, но он правда странный, а такие всегда вызывают вопрос, как его воспримут люди».

Ридли играет внутренний мир офисной сотрудницы, который конечно же есть — жизнь героини скучна, но в голове у нее много всего вертится, и это заметно буквально с первого кадра. Первые полчаса Фрэн вообще не произносит ни слова, она живет в беззвучном мире. Слышны пение птиц, или сигнал микроволновки, или разговоры людей. Вокруг нее постоянный small talk, но она в нем не участвует, она живет на глубине. До тех пор, пока не появляется человек, который ее к этому миру подключает. Обычный парень, дважды разведенный, в зеленом свитере, в очках, с улыбкой во все свое бородатое лицо. Это тонкий, анемичный фильм, в котором каждый может в какой-то миг узнать себя в неловкой Фрэн. Кино о том, что шансы найти точку опоры в ком-то другом предоставляются каждому, и наверняка не единожды. Но уж слишком они хрупкие и непрочные, эти связи, и ничего с этим не поделать, лишь набраться храбрости и обнять того, кого хочется обнять.

Освобождение

Временно проживающий в Австралии иранец Хосейн получает право на свидания со своей шестилетней дочкой Моной — его жена Шайда ушла от него вместе с ребенком и подала на развод. Каждую субботу, пока папа обнимает Мону, мама стоит рядом и трясется, вспоминая, как он ее бил, принуждал к сексу, а однажды обронил «надо, чтобы ты еще раз забеременела, тогда точно не уйдешь». После завершения учебы он планирует вместе с ними вернуться в Иран. И Шайда понимает: шанс разорвать этот брак есть только тут. Потому и оказалась в шелтере, где живут женщины разных цветов и национальностей. А за окном постоянно дежурят машины, из которых кто-то наблюдает за домом, и неизвестно, какую из беглянок эти машины пасут.

«Shayda» («Шайда»), показанная в конкурсе Мировая драма — полнометражный дебют австралийской иранки Нуры Ниасари, сюжет основан на ее личном опыте. В титрах два громких имени — исполнительный продюсер Кейт Бланшетт и сыгравшая главную роль Зара Амир Эбрахими, получившая награду Канн за роль в триллере «Убийца «Святой паук» Али Аббаси. Тут у нее иной ракурс. Тут сюжет о героине, которая оказалась вне привычной системы, увидела возможность освободиться и, схватив ребенка, сбежала в другую жизнь. Она в первый раз обрезает волосы, первое время прячется под панамкой и за темными очками — даже не от мужа, а вообще от всех. Хосейн принимать ее уход не желает и говорит, что ей надо бросить все эти игры (эта его оценка ситуации смотрится особенно выпукло — это отношение к женщине как к любимой собаке, которая сгрызла тапочек, но она ведь вырастет и перестанет портить обувь, особенно если ее немного наказать).

Зара Эбрахими тут в центре многочисленных историй о том, как трудно разрешить себе быть собой женщинам, подвергавшимся разного рода насилию и вообще жившим в зависимости. И как легко такая модель воспроизводится в новом поколении — для этого в сюжете маленькая Мона, которая смотрит на родителей коровьими глазами и не способна сопротивляться манипуляциям. Пусть девочка не понимает все в силу возраста, но чувствует мамину боль, когда видит, как папа тычет в нее пальцем и говорит «ты можешь поменять одежду, но ты останешься той, кто ты есть» (читай - «никем»). «Шайда» названа в честь героини, но посвящена им всем, от резких восточноевропейских блондинок до гордых иранок и робких вьетнамок. Они в качестве защитной реакции могут ругаться друг с другом, но когда вдруг поверят, что теперь можно быть просто людьми, то стремительно идут друг другу навстречу. Всегда. Только дай им шанс и подходящий шелтер.

Мамочка-маньячка

И еще два фильма фестиваля, выполненные в условном поджанре «мама любит тебя, детка, пожалуйста не пугай маму». Оба в секции Полночь, где любят показывать либо хорроры разной степени кошмарности, либо просто привлекательную дичь, не укладывающуюся в рамки других программ.

«Run rabbit run» («Беги, кролик, беги») Дейны Рейд — австралийское кино (а оттуда в последние десятилетия к нам приходит едва ли не все самое страшное, от жанрового до авторского, от «Грузовика» и «Волчьей ямы» до «Сноутауна»). В главной роли Сара Снук, обладательница Золотого глобуса, звезда «Наследников». Она играет Сару, мать-одиночку, медика. Вот Сара на работе общается с пациентами. Вот в подвал привозят коробки из дома ее недавно умершего отца, вот день рождения ее дочери Мии, той исполняется семь. За окном завывает ветер, девочка говорит «Я все время скучаю по людям, которых никогда не видела», в кадре появляется белый кролик, и понятно, что теперь все в их жизни пойдет наперекосяк.

Постепенно, минута за минутой, Рейд рассказывает историю Сары, в кадре появляются все новые люди из ее жизни. Бывший муж со второй женой и ее сыном, он говорит, что хочет общего с ней ребенка, а Сара напоминает ему «ты же обещал, что Мия будет твоей единственной», и только потом понятно, что это у нее не ревность, но совсем другие чувства. Вот мама Сары страдает от деменции в клинике, цепляется за Мию с воплем «ты принадлежишь мне». А в вещах покойного папы обнаруживается фотография маленькой Сары с какой-то девочкой. И почему-то Мия с криком и скандалом требует называть себя Элис.

Тут нет ничего кроме более или менее качественной склейки всего этого набора в логичную конструкцию. Ну и кроме самой Сары Снук, которая всей своей полноватой и очень ловкой фигурой, каждым ракурсом, каждой сигаретной затяжкой крадет каждый кадр. Тут слишком быстро становится очевидным, что вовсе не дочь тут странная и страшная, а мама. Российские права на ленту приобрела компания Экспонента, дата релиза пока не установлена.

В той же Полуночи показали еще один фильм про маму и дочку, гораздо более жуткий и впечатляющий, хотя и не классический хоррор, пусть он и про восставшую из мертвых девочку. «Birth/rebirth» («Рождение/возрождение») сняла американка Лаура Мосс, а в главных ролях опытная телеактриса Джуди Рейес и театральная звезда Нью-Йорка Марин Айленд. В фильме две героини, чьи жизни до поры до времени не пересекались. Сили (Рейес) — акушерка, она живая, теплая, любит людей, работу и дочку. Роуз (Айленд) - женщина с темпераментом полена, работает в морге, всех коллег держит даже н в кулаке, а в заморозке, словно в местном холодильнике. Однажды дочка Сили погибла, убитая горем мать приехала за ней в морг и тела там не обнаружила. Тело забрала Роуз, и матери удалось это узнать довольно быстро. Проследив за воровкой, она ворвалась в ее квартиру и увидела там дочь, всю в проводах, без сознания, но вроде как живую. По квартире бродит домашняя свинья, а на окнах во множестве стоят разнообразные пробирки. Не особо вникнув в ситуацию, Сили говорит, мол, ок, я остаюсь, я медработник, и раз уж ты оживила мою дочь, тебе без меня не справиться.

Как в каждом по-настоящему мощном фильме, совы тут не то, чем кажутся. Дело не в том, что дочка приходит в себя совсем иной (хотя, надо признать, быт ребенка-зомби показан лаконично, но со вкусом). Дело в выворачивании героинь наизнанку. Роуз, укравшая тело маленькой девочки просто потому что оно подходило для ее экспериментов, казалась лишенным морали монстром, а несчастная мама - воплощением нормы в хорошем смысле слова. Сили привносит немного тепла в новый быт — ставит фотку дочери на столик нехорошей квартиры, готовит для Роуз еду (раньше та ела какую-то траву из пластикового контейнера, глядя на записи вскрытия по видео).

Но конечно же все не так. Задача Роуз — найти метод, понять истину, которая пригодится всем, всему человечеству. А Сили думает только о дочери. Роуз большой ученый, одержимая идеей регенерации и оживления, дочка биолога, она с шести лет в теме. Все эксперименты эта решительная женщина ставит на мертвых, но чаще на себе, и что она творит со своим телом и жидкостями встречающихся на ее пути людей — это описанию не поддается. Причем, людям от нее никакого вреда, она не способна причинить вред — она даже животную пищу не употребляет. Сили же мамочка и на этой почве способна на многое самое страшное. За полтора часа хронометража это ровно сшитое кино меняет героинь местами. Они быстро стали соратницами, и вопреки логике, ведущая в этой паре именно мамочка, а не экспериментатор с решительными манерами начальника тюрьмы. Такая перемена выполнена с большим мастерством и вниманием к деталям. А уж что там с девочкой, и что это на самом деле за свинья — вопрос второстепенный.

P.S.

И о коммерческих новостях. Права на триллер «Беги, кролик, беги» в первые дни фестиваля купил Netflix. Это вторая крупная сделка с момента старта Сандэнса. Первая — покупка Magnolia Pictures мировых прав на «Little Richard: I am everything» Лизы Кортес, документального кино, исследующего влияние Ричарда Пеннимана, известного публике как Литл Ричард, на формирование рок-н-ролла. Компания планирует выпустить фильм в апреле. А HBO Max является исполнительным продюсером фильма и владеет правами на трансляцию по SVOD во всем мире. То есть и для российского зрителя есть шанс увидеть этот фильм.

Интересен также внезапный скандал на старте фестиваля. Прямо во время премьеры конкурсного фильма «Magazine Dreams» жюри Американской драмы демонстративно покинуло зал. Связано это со старым спором индустрии о том, как поступать с субтитрами. Европейские фестивали предпочитают открытые субтитры, которые видны на экране всей аудитории, и тут бывают свои трудности — вспоминается, например, как в Венеции в 2015 году во время пресс-показа «Рабин, последний день» Амоса Гитая из-за отсутствия субтитров показ этого идущего на иврите выдающегося документального исследования пришлось остановить и некоторое время искать причину неполадок, прежде чем выяснилось, что со специальной конструкции для субтитров рядом с киноэкраном просто забыли убрать покрывало.

Сандэнс закрывал субтитры — пускал их в специальных устройствах для тех, кому они необходимы. Хотя в Парк-Сити давно говорили о необходимости перенять европейский опыт. И вот на этот раз у одного из членов жюри, у слабослышащей Марли Мэтлин во время премьеры устройство показа субтитров не сработало. В знак солидарности с ней все остальные члены жюри встали и вышли из зала. А потом еще и выпустили совместное заявление о том, что «движение за независимое кино в США зародилось как способ сделать кино доступным для всех, а не только для самых привилегированных среди нас». После чего авторы фильмов программы, премьеры которых еще не было, за ночь сделали необходимые изменения в демонстрационных версиях и «открыли» субтитры. Оптимистичная история, доказывающая, что протесты все же способны менять мир.