Наталия Клибанова: «Я люблю проекты, которые делают мир лучше»

13 мая в Москве состоится торжественная церемония вручения XII Премии АПКиТ. В преддверии этого события главный редактор портала ПрофиСинема Нина Ромодановская встретилась с главным продюсером кинокомпании Амедиа Продакшн Наталией Клибановой, которая участвовала в создании двух проектов-номинантов в категории Лучший полнометражный игровой фильм — «Мастер и Маргарита» и «Воздух».

До декабря 2019 года Наталия Клибанова работала ведущим продюсером телеканала СТС, продюсером собственного производства компании Централ Партнершип, продюсером в кинокомпании Красная стрела, креативным продюсером Топ Лайн продакшн и Пигмалион продакшн, а в июне 2022 была награждена «Евразийским знаком почета первой степени» за вклад в отечественный кинематограф.

Нина Ромодановская: 
Вы присоединились к команде Амедиа Продакшн в декабре 2019 года и за более чем пять лет реализовали несколько десятков проектов. Какие из них вы считаете наиболее знаковыми для вас? 

Наталия Клибанова: 
Первой картиной, к которой я подключилась на этапе монтажа, стала «Пальма». Особые отношения сложились с Марс Медиа — это стратегическое партнерство существовало еще до моего прихода и с тех пор только укреплялось. Каждый наш совместный проект, а их было немало, неизменно находил отклик у зрителей, создавая ту самую синергию, когда все участники остаются в выигрыше. Особенно показателен пример франшизы «Пальма», где к нашему творческому тандему присоединился телеканал Россия не просто как информационный партнер, а как равноправный сопродюсер. Если в первой части я вошла в проект на стадии постпродакшна, то во второй уже полностью погрузилась в работу от сценария до выхода в прокат. Наши с Марс Медиа совместные проекты за последние 5 лет получали и зрительское и индустриальное признание. 

Например, «Мира» — фильм-катастрофа с элементами фантастики (до этого снимали либо фильмы-катастрофы, либо фантастику, а нам получилось совместить). Такой формат требует особого подхода, и мало кто в российской индустрии умеет с ним работать по-настоящему профессионально. Особенно интересным опытом стала работа с локациями. Нам пришлось решать множество сложных задач, например: как органично совместить съемки Владивостока в Москве с натурными съемками в самом Владивостоке. Когда мы приехали на Дальний Восток, нас ждал «сюрприз» — оказалось, что в процессе подготовки мы немного «подкорректировали» реальную географию города. В итоге пришлось перерисовывать Владивосток в фильме. Но несмотря на все сложности, «Мира» стала для нас знаковым проектом. Мы получили бесценный опыт и хороший результат. «Миру» купили практически все международные территории, несмотря на ограничения. В первый уикэнд проката в Мексике фильм собрал более 500 тысяч долларов. Это очень хороший показатель для проката зарубежного контента. 

Нина Ромодановская: 
Как отразился на вашей работе период пандемии? Для многих компаний это был довольно большой период простоя, а что делали вы в это время?

Наталия Клибанова: 
Период пандемии стал временем возможностей. До этого пять лет на СТС я работала исключительно с комедийным жанром — у меня был определенный пул проверенных авторов, режиссеров и актеров, специализирующихся на этом формате. Ковидный кризис дал шанс экспериментировать с разными жанрами. Амедиа работала со всем рынком, поэтому мне пришлось восстанавливать и выстраивать отношения с разноплановыми творцами заново. Амедиа делала премиальный контент, а в тот период, когда съемки повсеместно остановились, мы решили: «Лучше делать хоть что-то, чем ничего». Так родилось новое направление — сотрудничество с каналом Домашний. Это жанр мелодрамы с минимальным бюджетом производства. Для такой крупной компании, как Амедиа Продакшн, они могли показаться незначительными. Но когда у тебя в работе сразу несколько проектов, идущих непрерывно друг за другом, это создает ощущение стабильности, потому что производство не останавливается. Параллельно мы продолжали разработку крупных проектов, которые смогли запустить, когда ситуация немного стабилизировалась. В этот период началась подготовка «Мастера и Маргариты».

Нина Ромодановская: 
Вы не раз упоминали, что «Мастер и Маргарита» стал одним из самых важных лично для вас проектов и «это было очень интересное путешествие команды в творчество Булгакова». Расскажите о самых сложных задачах, которые вам приходилось решать в процессе работы над этой картиной.

Наталия Клибанова: 
Первый этап разработки вызывал особенно жаркие дискуссии — мы, равноправные партнеры, продюсеры Марс Медиа, Амедиа Продакшн и Профит, не всегда были единодушны во мнении, но всегда слушали и слышали друг друга. При этом мы делали авторский блокбастер с талантливыми творцами — Мишей Локшиным и Романом Кантором. Мы не могли просто так надавить и заставить — мы должны были убедить и доказать свою точку зрения творцам. И уже искать компромисс с ними. Нашей главной задачей было найти тот самый баланс — с одной стороны создать новое, самобытное кино, с другой стороны, максимально бережно отнестись к тексту великого романа и не разочаровать его поклонников. В центре всего для нас всегда оставалась история любви — именно она стала тем стержнем, на который мы нанизывали все остальные сюжетные линии.
Могу назвать работу над этим проектом очень серьезным продюсерским вызовом. Начиная с команды, собранной Михаилом Локшиным, которая состояла из людей, не имеющих большого опыта в кино, а состоявшихся в рекламе. Но, несмотря на то, что для нас, продюсеров, это был серьезный риск, мы полностью доверились ему. 

Мы долго искали актеров, которые идеально соответствовали бы нашим героям. Если Юлия Снигирь появилась в проекте достаточно быстро, то Евгений Цыганов — практически в самом конце кастинга. Юлия приезжала на студию чуть ли не каждый день, потому что у нее все время появлялся новый Мастер. Михаил Локшин подходил к пробам с максимальной серьезностью: грим, костюмы, полноценные постановочные сцены — никаких условностей. Сложности возникли и с локациями — в приоритете были все здания сталинского ампира, а это очень сложные для получения разрешения объекты, как, например, МГУ, или Библиотека им. Ленина. 

После утверждения монтажа начался долгий и кропотливый этап работы над графикой — пожалуй, самый мучительный во всем процессе. Одна только визуализация кота заняла у нас около восьми месяцев. Над проектом трудились порядка десяти студий, каждая из которых отвечала за свой фрагмент — иначе мы растянули бы работу еще на два года.
На этапе дистрибьюции в Атмосфере кино сразу предупредили: для масштабного релиза потребуется целый год тщательно выстроенной стратегии. Нужно было продумать каждый шаг — какие материалы, когда и для какой аудитории выпускать. Мы начали с утверждения общей концепции: что именно мы продвигаем и кому. Дистрибьютором была подготовлена серьезная презентация с детальной проработкой всего графика выхода материалов. Но всё осложнялось тем, что маркетинг напрямую зависел от производства — большинство промо-материалов требовали готовой графики. Приходилось выдергивать из постпродакшна еще не готовые сцены, чтобы успеть к нужным датам. 

Для Августа Диля это был первый опыт съемок в России. Артист попросил сыграть всю свою партитуру на немецком языке — так проще ему было войти в роль. Он выучил всего одну сцену на русском — знаменитый монолог о неизменившемся народонаселении и «квартирном вопросе», но произносил текст с заметным акцентом. А ведь Сатана, по нашей задумке, должен был говорить безупречно на любом языке — без малейшего намека на плохое произношение. Мы наняли репетиторов, трижды переозвучивали его роль в Берлине, но идеальной чистоты речи добиться так и не удалось — акцент оставался. Тогда был найден выход: пригласили известного российского актера, чей тембр идеально сочетался с голосом Диля, и с помощью искусственного интеллекта создали гибридное звучание. Вручную, фраза за фразой, смешивались оригинальный голос, актерское озвучание и нейросеть, добиваясь, чтобы в итоге звучал именно Диль, но без акцента. И у нас получилось — его речь стала чистой, сохранив при этом узнаваемость. 

Но на этом трудности только начались. Липсинк — синхронизация губ с речью — оказался еще сложнее, ведь на съемках он говорил по-немецки, а в финальном изображении должен звучать русский текст. Мы обратились к компаниям, специализирующимся на ИИ-липсинке, и сделали более ста попыток на каждую сцену, чтобы добиться идеального совпадения. Проблема была в том, что технология тогда работала безупречно лишь на коротких фрагментах — секунд по сорок. В длинных сценах возникало неестественное движение губ, баги. Мы правили эти моменты буквально до декабря 2023 года, когда Атмосфера кино поставила ультиматум: либо сдаем материал сейчас, либо прокат в январе под угрозой. 

Это был проект, не похожий ни на что из того, что мы делали раньше. Ни у кого из нас — ни у Игоря Толстунова с его сорокалетним стажем в кино, ни у Рубена Дишдишяна с тридцатилетним, ни у меня — не было подобного опыта.

Нина Ромодановская: 
Лента «Мастер и Маргарита» вышла в России в начале прошлого года и завоевала статус одной из самых кассовых картин года, став, к тому же, самым кассовым проектом для компаний Марс Медиа, Амедиа Продакшн и Профит и собрала много наград. Изначально ведь вы делали проект для аудитории 30+, а оказалось, он пришелся по вкусу и молодежи. Сразу ли вы верили в успех фильма, особенно учитывая, что экранизация произведения Булгакова задача не из легких и у проекта был непростой путь к зрителю?

Наталия Клибанова: 
С самого начала мы понимали, что «Мастер и Маргарита» — фильм-событие. В основе — великий роман ХХ века, который мы хотели показать современной, насмотренной аудитории. Для создания вселенной Булгакова на уровне мирового кино необходимы колоссальные ресурсы. Как финансовые, так и профессиональные. Осознание беспрецедентного для российского кино бюджета накладывало особую ответственность. Это высокая планка, мы не имели право снижать ее и выстраивали продюсерскую стратегию, отталкиваясь от понимания нашей целевой аудитории. Где-то через год работы, в 2021 году, провели первые серьезные исследования в формате фокус-групп, чтобы буквально «прощупать» зрительское восприятие. Тогда проект еще носил рабочее название «Воланд», и это был осознанный выбор. Опросы показали поразительную вещь: около 80% молодой аудитории 14-25 лет никогда не открывали роман Булгакова и просто не понимали, о чем будет фильм. Но стоило нам сказать, что это история о приключениях дьявола в Москве, и им становилось интересно. Воланд как центральный персонаж, одновременно антагонист и движущая сила сюжета, казался нам идеальным проводником в эту историю как для российского, так и для международного зрителя. 

Серия исследований, проведенных специализированным агентством, показала, что аудитория четко разделилась по возрастным и гендерным группам, причем мы сознательно охватили не только Москву, понимая потенциальную популярность проекта. Важно отметить, что не выбирался какой-то один сегмент, скорее наоборот, нам нужно было понять, какие именно аспекты истории резонируют в разных сегментах. Эти знания стали фундаментом для нашей маркетинговой стратегии — каждый рекламный материал создавался с учетом особенностей восприятия конкретной аудитории. Например, у нас было 4 основных варианта постера. Один из них, который в шутку назывался «Фантастические твари», с котом Бегемотом в фэнтезийном антураже, был направлен на киноходящую аудиторию — зрителей 14-35 лет. 

Для интернет-продвижения была создана серия молодежных роликов и отдельная линейка контента с котом, чьи остроумные цитаты и харизматичные позы идеально резонировали с молодой аудиторией. Самый эффективный способ продвижения фильма — это кинотеатральная реклама, поэтому нам нужно было как можно скорее сделать тизер. Но здесь возникла проблема — возрастной рейтинг фильма 18+ не давал возможность показывать ролик перед картинами с ограничениями 6+, 12+ или 16+.
Изначально проект позиционировался под названием «Воланд», но в процессе работы мы поняли, что бренд «Мастер и Маргарита» обладает несравненно большей культурной силой. Для интеллигенции Воланд — узнаваемый персонаж, но массовому зрителю требовались объяснения, тогда как название великого романа говорило само за себя. Решение о возврате оригинального названия было принято уже на этапе монтажа.

Мы осознавали, что наша целевая аудитория воспитана на блокбастерах Marvel и ожидает от кино прежде всего зрелищности. Это было буквально озарение во время монтажа, когда случайно подложили под сцену разгрома квартиры Латунского музыку из «Гарри Поттера» — и она заиграла новыми, фэнтезийными красками. В этот момент родилась ключевая маркетинговая идея: представить наш фильм как фэнтезийную сказку, что позволило бы, с одной стороны, привлечь молодежь, а с другой — подчеркнуть тот самый вау-эффект, который мы создали на уровне лучших голливудских стандартов.

Основная ставка была сделана на Воланда и его свиту — харизматичных, почти сюрреалистичных персонажей, среди которых особое место занял кот Бегемот. И этот ход оказался верным — именно его образ стал визитной карточкой фильма, оставшись в памяти зрителей даже спустя долгое время после премьеры. 
Для кинотеатральной аудитории был создан захватывающий фэнтезийный аттракцион, дополненный глубокой историей любви для взрослых зрителей. Через детали 30-х годов воссоздавалась атмосфера страха и творческого гнета той эпохи. Особое внимание уделялось образу Москвы: изучив архивные материалы и чертежи, удалось визуализировать утраченный архитектурный замысел сталинского монументализма, задуманного когда-то Иофаном, превратив город в готический фэнтези-образ, одновременно узнаваемый и поражающий воображение. Возник тот самый «эффект первого взгляда», когда зритель в кинотеатре замирает перед никогда не виданной прежде воплощенной Москвой.
Таким образом, жанр фэнтези, мир, созданный Булгаковым, талант режиссера Михаила Локшина и его команды и актерский состав стали сильными сторонами фильма, на которых строился маркетинг.

Кроме того, мы отработали огромное количество кросс-промо программ по «Мастеру и Маргарите», таких как бургеры, пончики, перезапуск книги, корм для животных и т.д.

Нина Ромодановская: 
20 марта на большие экраны вышла «Пальма 2» — продолжение успешного приключенческого блокбастера. Вы ожидали, что сборы сиквела будут больше первой части? 

Наталия Клибанова: 
«Пальма 2» изначально и по сценарию, и по съемочному материалу выглядит ярче. Жанр картины сместился в сторону большего количества приключений, аттракционов и, конечно же, новых персонажей-животных. Когда мы представили первый монтаж ЦПШ, они сказали, что вторая часть, очевидно, сильнее, чем первая. И в результате сборы картины полностью соответствуют нашему эстимейту (после 5 недель проката фильм заработал 504 млн рублей — прим. редактора). 

Нина Ромодановская: 
Сиквел «Пальмы» снимали в Пермском крае, одном из региональных лидеров страны по сопровождению съемок и по размерам рибейтов (возмещение до 70% потраченных средств). Сейчас это стало трендом — снимать не в Москве, Петербурге и их окрестностях, а в регионах. На что вы обращаете внимание в первую очередь, когда подбираете место для съемок? И насколько затратно, например, организовывать экспедиции в отдаленные регионы страны, с какими сложностями можно столкнуться при съемках в регионах и в чем главные плюсы?

Наталия Клибанова: 
Когда мы работали над «Пальмой», нам нужен был регион с тайгой, бескрайним лесом и бурлящими горными реками, потому что понимали — приключения наших героев могут произойти только в таких местах. Пермский край, с его уже наработанным опытом после фильма «Сердце Пармы», предлагал идеальные условия. Хотя в Перми мы провели всего две недели, это было интенсивное погружение в местную атмосферу. Каждый день группа преодолевала более двухсот километров по бездорожью — сейчас, с новыми законодательными нормами, учитывающими время в пути как рабочее, такие экспедиции становятся особенно затратными. Но Пермь оправдала все ожидания, и ровно через год мы получили обещанный рибейт — редкий пример безупречного выполнения обязательств.
Сейчас все больше регионов включаются в эту систему — Самара, Пенза, другие области разрабатывают свои программы поддержки кинопроизводства. Однако главная ценность для нас — не столько финансовые компенсации, сколько реальная инфраструктура. Какой смысл в деньгах, если до локации невозможно доехать? Гораздо ценнее, когда регион предоставляет транспорт, жилье, базовые условия и, конечно, административный ресурс для помощи с объектами или, например, спецтранспорт. 

Красноярский край пока единственный, кто создал полноценную производственную базу. В других местах мы часто сталкиваемся с парадоксом: потрясающие пейзажи, но полное отсутствие элементарных условий. Лично я много езжу по регионам, встречаюсь с администрацией, кинокомиссиями. Важно выстроить диалог, объяснить, что нужно не только привлекать съемочные группы, но и готовить местные кадры, развивать инфраструктуру. В июне я поеду в Улан-Удэ вести сценарную мастерскую, это будет не разовое мероприятие, а часть системной работы по созданию местных творческих единиц. Правда, есть печальная закономерность — многие талантливые люди после обучения уезжают в Москву и остаются там. Но я верю, что со временем в регионах сформируются свои творческие кластеры.

Нина Ромодановская: 
Как вы оцениваете текущее состояние российской теле- и киноиндустрии? Какие новые тенденции и технологии, на ваш взгляд, будут определять ее будущее?

Наталия Клибанова: 
Технологии в кинематографе развиваются с головокружительной скоростью, и продюсеры не могут позволить себе оставаться в стороне от этого прогресса. Уже сегодня виртуальный продакшн с использованием LED-экранов начали активно применять в производстве. Во время работы над фильмом «Воздух», помимо экранов, использовалась уникальная платформа, вращающая полноразмерный макет самолета на 360 градусов перед этими экранами. Для режиссера было крайне важно достигнуть максимального погружения актеров в свои роли. Поэтому Елена Лядова реально горела в самолете — Алексей Герман младший заставил его поджечь. На экранах в это время был задний план, и режиссер видел финальную картинку на мониторе. Виртуальный продакшн имеет свои ограничения, но доказал свою эффективность, став неотъемлемой частью современного кинопроизводства. 

Сейчас перед всеми раскрываются поистине фантастические перспективы — новые технологические движки позволяют создавать полностью цифровые объекты. Представьте: вы ставите настоящий стол с реальными стульями, а все остальное пространство — стены, интерьер, даже вид из окна — генерируется компьютером в любой исторической эпохе. Хотя мы еще не применяли эту технологию на практике, я уже вижу ее потенциал для сложных проектов, где физические съемки невозможны. 

Но есть и другие, более спорные разработки. Например, технология полной оцифровки актеров, подобная той, что использовалась в сериале «Любовь, смерть и роботы». Создается цифровой двойник актера, который затем может «играть» в любых проектах через наложение «маски» на других актеров. Эта перспектива вызывает у меня серьезные опасения. Вопросы авторских прав становятся настоящей головоломкой — что, если цифровая копия актера попадет в чужие руки? Как предотвратить ее использование в сомнительных проектах без нашего ведома? Пока невозможно гарантировать безопасность такого цифрового «двойника», а значит, есть риск столкнуться с ситуациями, когда образ актера будет использоваться совершенно неожиданным и, возможно, компрометирующим образом. Это парадоксальная ситуация: наше законодательство в области авторского права до сих пор ограничивается лишь положениями Гражданского кодекса, в то время как технологический прогресс, особенно в сфере искусственного интеллекта, стремительно опережает любые правовые нормы. Признаться, весь мир сейчас пребывает в растерянности перед этим феноменом — даже на глобальном уровне никто толком не понимает, как регулировать использование ИИ. 

Повсеместное применение этих технологий уже стало данностью: музыка, изображения, презентации, тизеры и т.д. Это революция в производстве контента, но одновременно и серьезный вызов для творческой индустрии. Я вижу огромный потенциал в симбиозе ИИ и традиционной анимации — возможно, вскоре полнометражные анимационные фильмы будут создаваться не за три года, а всего за один. Однако важно понимать: искусственный интеллект пока не способен к подлинному творчеству, он лишь компилирует существующие наработки, поэтому ключевая роль по-прежнему принадлежит человеку — специалисту, который должен освоить принципы работы с этими инструментами. Сейчас таких людей еще очень мало, но я убеждена: грамотное применение ИИ для автоматизации рутинных процессов позволит нам сосредоточиться на главном — на творческой составляющей кинематографа. Технологии должны служить искусству, а не подменять его собой.

Нина Ромодановская: 
Расскажите немного про проекты, которые сейчас готовятся к запуску. Как Амедиа адаптируется к меняющимся условиям рынка и новым потребностям зрителей? В вашей фильмографии есть не только полнометражные картины, но и сериалы, в том числе целый ряд проектов для телеканалов Первый и Домашний. Как вы подходите к подбору многосерийных проектов для работы, что для вас является определяющим фактором? Среди них большая часть — мелодрамы и детективы, отдаете ли вы предпочтение этим жанрам?

Наталия Клибанова: 
Мы уже начали работу над сценарием фильма «Пальма 3». Многосерийный фильм «Казанова 3» — тоже в работе, ведь и телеканал, и, самое главное, зрители очень ждут продолжения. У нас в разработке находится около 25 проектов фильмов и сериалов, из которых около — 10 потенциальные хиты. Среди них — масштабные киносериалы, охватывающие целые эпохи от 80-х до наших дней, несколько проектов, основанных на реальных событиях, молодежные драмы и даже музыкальные картины. Особую симпатию у меня вызывают работы на стыке жанров, подобные «Казанове», где переплетаются авантюрный детектив, комедия и мелодрама. 
Я люблю проекты, которые делают мир лучше. Крайне важно «послевкусие» от просмотра — рождение радости, надежды, вдохновения, желание что-то делать, обнять близких. Мне кажется, что все мои проекты такие. 
Сейчас идет работа над интересным проектом под рабочим названием «Оспа», который особенно близок моему сердцу. Мы разрабатываем историю о том, как советские медики с 1958 по 1978 год вели беспрецедентную борьбу с оспой по всему миру. Это не просто страницы истории — это настоящая сага о подвиге, о тех, кто, не щадя себя, ехал в Африку и Индию, чтобы спасать миллионы жизней. Именно такие проекты — о настоящем человеческом величии — зажигают во мне особый творческий огонь. 

Нина Ромодановская: 
В рамках XII Премии АПКиТ в категории Лучший полнометражный игровой фильм номинированы сразу два ваших проекта — «Мастер и Маргарита» и «Воздух». Как оцениваете шансы на победу каждого из них?

Наталия Клибанова: 
«Мастер и Маргарита» стал не просто фильмом, а венцом творческого союза трех продюсерских компаний. Его значимость измеряется не только 5,5 миллионами зрителей, но и той полярностью оценок, которая разделила аудиторию на восторженных поклонников и яростных критиков. И в этом парадоксе, я считаю, вся суть подлинного искусства. Отсутствие равнодушных «нормально» — лучший показатель, что картина задела за живое, пробудила в людях страсть к спорам и обсуждениям. В этом фильме заключен тот самый русский культурный код — неуловимый, не поддающийся рациональному анализу, но безошибочно узнаваемый нашим зрителем. При этом технологически мы создали продукт, стоящий в одном ряду с мировыми стандартами — с их зрелищностью, визуальной мощью и кинематографическим аттракционом. Думаю, что у «Мастера и Маргариты» есть все шансы победить. 

Нина Ромодановская: 
Кинокомпания Амедиа Продакшн вступила в Ассоциацию продюсеров кино и телевидения в 2018 году. У АПКиТ за годы работы уже сложилась серьезная репутация и есть большое доверие как со стороны профессионального сообщества, так и государства. За все время работы АПКиТ решил ряд индустриальных вопросов, но как считаете, какие проблемы остались нерешенными и требуют внимания в первую очередь?

Наталия Клибанова: 
Безусловно, в нашей работе мы сталкиваемся с рядом проблем, решение которых требует титанических усилий. Уже несколько лет мы настойчиво пытаемся достучаться до Министерства культуры с просьбой выделить нашу отрасль в законодательстве как отдельную кинопроизводственную деятельность. Формально сейчас кинематография относится к массовым мероприятиям, находясь при этом в правовом вакууме. Это положение дел порождает бесчисленные серые зоны. 
Уже много сделано в этом направлении: описана и регламентирована деятельность кинематографистов, от перечисления участников процесса до документооборота на каждом этапе. Два года назад Сергей Собянин проникся идеей превращения Москвы в киногород, запустив масштабную программу создания кинокластера. И это лишь часть той беспрецедентной поддержки, которую отечественный кинематограф получает от государства. За годы работы мне довелось общаться с коллегами и чиновниками из разных стран и нигде я не встречала столь всеобъемлющей системы господдержки, какая существует у нас, благодаря работе Министерства культуры, Фонда кино, ИРИ, Департамента культуры Москвы, Фонда поддержки креативных инициатив и других. 

АПКиТ — профсоюз для продюсеров, представляющий интересы всей индустрии.  Наша задача — быть связующим звеном между государственными структурами и кинорынком, создавать понятные правила игры. Сейчас, например, мы активно работаем над урегулированием финансовых вопросов, в частности, касающихся налогообложения. Раньше в производстве около 60% денег были наличными, сейчас это уже 5-10%, то есть система стала более прозрачной. 
На фоне недавнего повышения уровня инфляции, налогов и т.д., производственные затраты в отрасли уже выросли от 30% до 100% на услуги и профессионалов. К сожалению, размер грантов остается неизменным, что в нынешних условиях ставит под вопрос саму возможность реализации многих проектов. Это не просто проблема — это вопрос выживания отрасли, поэтому мы вынуждены решать ее в приоритетном порядке. Мы работаем со всем рынком и профсоюзами всех специалистов, чтобы найти общий язык и выработать новые правила игры. 

Параллельно ведется работа с регионами по развитию системы рибейтов — Ольга Жукова (исполнительный директор АПКиТ) буквально живет этим направлением, консультируя специалистов в регионах. Законодательные вопросы — лишь малая часть той кропотливой работы, которую ежедневно ведет АПКиТ, плюс создание специализированных рабочих групп, переговоры с авторскими обществами и государственными структурами и т.д. 
Особую гордость вызывает наше участие в грандиозном проекте московского кинокластера. Этот проект стал своеобразным единым окном для кинематографистов, через которое решаются все вопросы: от получения разрешений на съемки до заявок на гранты.